Центр программных разработок EMC – начало работы и большие планы
В беседе с редактором раздела аппаратных средств «BYTE/Россия» Александром Николовым генеральный менеджер Центра программных разработок EMC в Санкт-Петербурге Игорь Агамирзян рассказывает о проделанной за это время работе, о планах на будущее и перспективах инженерно-технической и научной деятельности EMC в России, а также о своем видении проблем отечественного высшего образования.
С момента официального открытия Центра программных разработок корпорации EMC (http://russia. emc.com) в Санкт-Петербурге прошел без малого год. В беседе с редактором раздела аппаратных средств «BYTE/Россия» Александром Николовым генеральный менеджер Центра Игорь Агамирзян рассказывает о проделанной за это время работе, о планах на ближайшее будущее и перспективах инженерно-технической и научной деятельности EMC в России. Большое внимание в беседе уделено проблемам и перспективам отечественного высшего образования: обладая огромным опытом в этой сфере, г-н Агамирзян высказал некоторые неожиданные оценки, во многом расходящиеся с традиционной точкой зрения.
«BYTE/Россия»: Не могли бы вы для начала познакомить наших читателей с санкт-петербургским Центром программных разработок EMC — какие задачи он решает, сколько человек в нем работает, каковы планы на будущее…
Игорь Агамирзян: Официально наш центр программных разработок был открыт 1 июня 2007 г., однако непосредственно этому событию, разумеется, предшествовал определенный период подготовки, так что в целом можно говорить уже о годе работы по данному направлению. Вообще надо отметить, что корпорация EMC имеет достаточно развитую сеть центров разработки, и если первоначально эта сеть формировалась в основном на территории США, то в последние годы корпорация проводит курс на ее развитие по всему миру. Так, за один только 2007 г. к созданным ранее в Индии и Китае прибавились центры в Израиле и России.
Каковы же были наши планы и что было сделано за прошедшее время? Пожалуй, главной нашей задачей на этот период было создание соответствующей базы, которая дала бы EMC возможность использовать знания, опыт и интеллектуальный потенциал российских ИТ-специалистов в рамках проектов развития и совершенствования своих продуктов, технологий, решений. При этом речь идет не столько о материально-технической стороне дела — подборе помещения и прочих сопутствующих вопросах, — речь, в общем-то, идет о создании таких условий, которые позволили бы людям чувствовать себя сопричастными к действительно большим, сложным и чрезвычайно ответственным проектам.
Что касается реальных дел, то весь 2007 г. прошел для нас в состоянии инверсивного развития — мы фактически работали в своеобразном режиме start-up и каждый месяц запускали по один-два новых проекта. На текущий момент набралось уже около двух десятков таких проектов, которые охватывают широкий спектр задач и имеют отношение ко всем основным направлениям работы EMC. Следует отметить, что область деятельности Центра четко очерчена как разработка программных продуктов — мы не занимаемся ни созданием аппаратного обеспечения, ни какой-либо консалтинговой поддержкой, ни адаптацией решений EMC под нужды заказчиков, мы создаем ПО. Однако само это ПО чрезвычайно разноплановое по своей сути: мы работаем и над низкоуровневыми продуктами, входящими в состав систем хранения данных в виде элементов программно-аппаратных комплексов, и над высокоуровневыми продуктами, составляющими часть ИТ-инфраструктуры предприятий.
План годичной давности подразумевал, что в течение 2007 г. штат Центра будет постепенно расширен до 150 сотрудников, однако мы пошли дальше и уже его перевыполнили. Всего петербургский офис рассчитан приблизительно на 300 человек, и к концу 2008 г. мы собираемся целиком заполнить его сотрудниками.
«BYTE/Россия»: Не могли бы вы подробнее рассказать о том, какое именно ПО разрабатывает центр?
И. А.: Мы работаем над ПО разного типа, разного уровня применения и даже направленности. Например, это могут быть программные модули для управления теми или иными подсистемами систем хранения данных, либо компоненты больших программных платформ для работы с данными в рамках концепции управления жизненным циклом информации. В качестве примера можно привести проект разработки модуля сканирования, включенного в систему извлечения, управления и сохранения содержимого бумажных документов в рамках электронного корпоративного архива. Тут нам приходится работать как над достаточно высокоуровневыми проблемами интеграции этого модуля с другими приложениями, так и над низкоуровневыми задачами непосредственной обработки изображения при вводе документов. Еще один пример работы на уровне аппаратуры — проекты совершенствования внутреннего ПО систем хранения информации, кластеров данных. Можно вспомнить и новое, достаточно специфическое и чисто российское направление, связанное с качеством локализации продуктов EMC на русском языке.
К сказанному я бы еще добавил один существенный момент: когда мы говорим, что Центр занимается разработкой ПО, подразумевается, что речь в первую очередь идет о довольно сложной алгоритмической работе и создании архитектур программных систем в целом. Мы не занимаемся массовым кодированием — это в наших условиях было бы нецелесообразно, да и попросту нереализуемо, — мы занимаемся созданием структурных моделей, которые позволяют повысить эффективность и производительность работы узлов и компонентов решений EMC.
Игорь Агамирзян
Окончив Ленинградский государственный университет, в течение 12 лет работал в качестве научного сотрудника в ведущих институтах Академии наук, занимаясь исследованиями в области языков программирования и архитектуры компьютеров; кандидат физ.-мат. наук. В 1991 г. начал работу в бизнесе в качестве соучредителя и технического директора компании «АстроСофт» в Санкт-Петербурге.
С 1995 г. — в компании Microsoft, сначала в качестве консультанта Microsoft Consulting Services. В 1996 г. организовывал практику MCS в Москве, затем руководил отделом по работе с корпоративными заказчиками в московском представительстве Microsoft. В 1999–2002 гг. отвечал за взаимодействие с университетами и научно-исследовательскими организациями в Восточной Европе, будучи сотрудником Microsoft Research (Кембридж, Великобритания). В 2002–2004 гг. г-н Агамирзян руководил программами Microsoft по образованию и работе с правительственными организациями, затем занимал должность директора по стратегии в области науки и технологий и члена Кабинета Президента Microsoft в России и СНГ. В январе 2007 г. перешел в компанию EMC, возглавив вновь созданный Центр разработки программного обеспечения корпорации в Санкт-Петербурге.
Игорь Агамирзян известен как активный пропагандист российских ИТ за рубежом — как в бизнесе, так и в науке. В 1991 г. он опубликовал первый обзор истории и современного состояния программирования в СССР в массовом компьютерном издании (статья Computing in the U.S.S.R., журнал Byte, апрель 1991). Он активно участвует в международной деятельности в области информационных и коммуникационных технологий, часто выступает на научных и бизнес-конференциях. Г-н Агамирзян был российским представителем в G8 DOT Force, международном экспертном совете по проблемам информационного общества и преодоления информационного неравенства; в 2002 г. был назначен советником ООН по ИКТ в UN ICT Task Force.
«BYTE/Россия»: Центр сейчас и в дальнейшем будет заниматься только прикладными задачами, связанными с разработкой ПО, или есть какие-то планы более фундаментальных исследований в области хранения и обработки данных, теории информации?
И. А.: Такие планы существуют, однако, к сожалению, я пока не могу подробнее сказать о сроках и виде их практической реализации. Но тем не менее такой потенциал у Центра есть, и есть видение такой перспективы у корпорации, так что возможно все.
«BYTE/Россия»: Вы упоминали, что EMC выбрала Санкт-Петербург в качестве точки базирования своего центра из-за уже существующей инфраструктуры, в том числе неплохого рынка кадров. А как бы вы оценили потенциал сложившихся здесь научных школ в сравнении, например, с Москвой: где для вас более подходящая, более комфортная академическая среда, научный и кадровый потенциал?
И. А.: Пожалуй, в этом вопросе я бы предпочел провести более четкое разграничение между наукой в чистом виде и инженерией. Вне всякого сомнения, это весьма взаимосвязанные вещи, и, как правило, сильные инженерные школы возникают там, где есть сильная научная школа — подпитывающая среда. Тем не менее в нашем случае мы говорим о Санкт-Петербурге именно в инженерном контексте. Дело в том, что Петербург исторически был и остается сегодня одним из крупнейших инженерных центров мирового масштаба. Это касается и советского периода, и более далеких, дореволюционных времен: сейчас мало кто об этом вспоминает, но ведь хорошо известно, что многие предприятия ведущих европейских компаний, где использовались наиболее прогрессивные на тот момент технологии, располагались именно в Санкт-Петербурге. Все это позволяет говорить о сложившейся инженерной традиции и особой школе. Другое дело, что сейчас инженерия сильно изменилась — раньше она была связана с конструированием машин и механизмов для манипуляции над материальными объектами, а теперь в значительной степени ориентируется на создание инструментов для работы с данными и информацией. И вот этот переход на новый уровень как раз требует присутствия серьезной научной составляющей: если проектирование автомобиля на одних только принципах здравого смысла еще как-то можно себе представить, то создание аналогичным способом компьютера — и тем более ПО для него — уже вовсе нереально, тут слишком многое завязано на математику, алгоритмику, науку в целом.
Я не склонен разделять российские академические центры на те, которые лучше в науке или, наоборот, в инженерии, просто к сегодняшнему дню сложилась определенная система отношений между ними и некое своеобразное разделение труда. В свое время в СССР в области ИТ было пять таких центров: Москва, Ленинград, Новосибирск, Киев и Таллин, сегодня же мы можем говорить лишь о трех — Москве, Санкт-Петербурге и Новосибирске. Москва, как любой столичный город, в большей степени тяготеет к управленческим и финансовым сферам — при нашей сильно централизованной структуре экономики, когда в столице концентрируется большая часть ключевых заказчиков, неудивительно, что здесь же располагаются и головные региональные офисы ведущих международных ИТ-компаний. С точки зрения правильной организации каналов продаж этому нет альтернативы. При этом я хотел бы уточнить, что не стоит все же отрицать роль Москвы в качестве одного из научно-инженерных центров — здесь находится много центров разработки международных компаний (например, инженерный центр Boeing, центр разработки Intel) и еще больше аналогичных центров отечественных предприятий.
Санкт-Петербург, Новосибирск и активно развивающийся в последнее время Нижний Новгород в сложившейся схеме имеют свои преимущества — сохранив уникальную академическую среду, они в то же время в меньшей степени сконцентрированы на финансовых потоках. Среди этих трех городов Санкт-Петербург наиболее крупный; Петербург вообще один из крупнейших европейских городов, с развитым университетским сообществом, в том числе с несколькими крупными профильными вузами мирового уровня, исторически сложившейся богатейшей научной и инженерной школой. Исходя из совокупной оценки всех этих критериев, можно сказать, что в плане создания центра разработок Санкт-Петербург — это, пожалуй, наилучшее на сегодня место. Хотя, конечно, у города есть и проблемы, например, крайне перегруженная транспортная инфраструктура. Тем не менее сейчас Санкт-Петербург, без сомнения, стал столицей отечественной программо-технической индустрии — своеобразной «Кремниевой долиной». Любопытно, что этот факт до сих пор не очень хорошо осознается руководством города, и в программе перспективного развития экономики Петербурга сектору ИТ уделено весьма скромное внимание, а ведь при той демографической ситуации, что сложилась в стране и особенно в Санкт-Петербурге, город должен фокусироваться на сферах деятельности, где норма добавочной стоимости в пересчете на человека наиболее высока. К сожалению, наиболее активно развивающаяся сейчас в Санкт-Петербурге и области автомобильная промышленность таковой не является.
«BYTE/Россия»: И все же определенная поддержка со стороны правительства Петербурга имела место. А кто еще оказал EMC содействие в открытии Центра разработки?
И. А.: Да, мы действительно получили определенное содействие со стороны правительства Санкт-Петербурга. Значительную помощь нам оказало и санкт-петербургское представительство Американской торговой палаты в России (AmCham).
«BYTE/Россия»: Существуют ли какие-то объективные пределы роста для санкт-петербургского Центра разработок EMC? Что будет, когда эти пределы будут достигнуты — есть ли планы региональной экспансии, например, в Нижний Новгород или Москву?
И. А.: Конечно, есть естественные ограничители роста, такие, как размер существующего офиса. При этом у меня есть внутренняя убежденность, что заводить две площадки в одном городе уже нецелесообразно. Даже в таком крупном городе, как Санкт-Петербург, расти и развиваться нужно на одной площадке, потому что наличие второй площадки отнюдь не увеличивает доступ к кадровому потенциалу — рынок труда все равно остается тем же самым, а управленческие расходы тем не менее растут точно так же, как если бы мы открыли центр в другом городе. Определенные обсуждения перспектив на будущее, несомненно, идут внутри EMC, однако в настоящий момент мы еще достаточно далеки от исчерпания всех имеющихся в нашем распоряжении ресурсов, так что делать какие-либо прогнозы на будущее я не стану.
«BYTE/Россия»: Предполагается ли в рамках работы центра налаживать сотрудничество с научно-исследовательскими коллективами, лабораториями, институтами, например, для совместной работы над особо сложными проектами и темами?
И. А.: Пожалуй, тут стоит несколько слов сказать о том, как вообще может строиться работа подобного рода. Существует несколько разных моделей организации аутсорсинга инженерной деятельности: модель так называемых captive centers, когда центр реализует все проекты самостоятельно, силами сотрудников, входящих в штат корпорации, и партнерская модель, когда центр выступает как координатор, распределяющий проекты по внешним исполнителям. В настоящее время санкт-петербургский Центр программных разработок EMC представляет собой классический captive center. Кроме того, мы также рассматриваем возможность сотрудничества в этой области с целым рядом потенциальных российских партнеров. Были проведены определенные консультации и переговоры, однако я не могу сейчас никак прокомментировать состояние дел в этом вопросе — ни по срокам, ни по составу участников.
«BYTE/Россия»: Вспоминая одно из ваших выступлений, не могу не задать вам несколько вопросов относительно проблем и перспектив отечественного высшего образования по ИТ-профилю. Что вы думаете о его текущем уровне и возможных трендах — становится ли оно лучше или, наоборот, деградирует? В последнее время в этом вопросе существуют диаметрально противоположные мнения…
И. А.: Вокруг высшего образования в последние годы действительно сложилось множество мифов. Это касается как ситуации в СССР, так и положения дел в России. Я не стану давать абсолютных оценок, однако относительно ситуации, которая была лет 8–10 назад, сегодня мы имеем сильное улучшение — наблюдается явный положительный тренд и по количеству, и по качеству выпускников. И вместе с тем этого все равно недостаточно — по оценкам ИТ-комитета санкт-петербургского представительства Американской торговой палаты в России, только в Петербурге компании ежегодно могли бы трудоустроить в два раза больше ИТ-специалистов, чем сегодня готовят вузы.
С другой стороны, есть один важный момент, связанный с перестройкой системы высшего образования в целом. Например, в советское время существовал миф о доступности высшего образования для всех. Я же считаю, что советское образование в научно-технической и инженерной областях было неимоверно элитарным, элитарным до крайности — такого разрыва между верхушкой ведущих вузов и средним уровнем не было нигде в мире. Конечно, сама проблема дистанции между лидирующими и всеми остальными университетами характерна не только для СССР и России — подобный разрыв существует во всех странах, однако если сравнивать его величину в США и в СССР, она будет отличаться в разы, и не в пользу СССР. В США было достаточно большое ядро ведущих вузов, и при этом довольно высокий средний уровень образования во всех остальных. В СССР и относительное количество ведущих вузов было меньше, и, что особенно плохо, качество образования в других вузах было буквально на нулевом уровне. Именно поэтому специалисты в области ИТ были в СССР на вес золота — действительно квалифицированных экспертов на всю страну выпускалось всего несколько десятков, в лучшем случае пара сотен в год. Это капля в море, хотя специалисты действительно были экстракласса.
Сегодня у меня есть стойкое впечатление, что ситуация в этой сфере коренным образом меняется. Постепенно мы приближаемся к американской модели, и средний уровень ИТ-образования по стране растет. К сожалению, в то же время падает и уровень образования в элитных вузах. Разрыв стал сокращаться, но не тем способом, которого мы все желали бы. Конечно, это не результат какого-либо исследования, а мое частное мнение, но оно базируется на оценке текущей ситуации.
«BYTE/Россия»: А если сравнивать уровень ИТ-образования в России с уровнем его, скажем, в Китае или Индии, какова будет ваша оценка? Мы впереди, на том же уровне или, может быть, уже отстаем?
И. А.: Здесь очень сложно сравнивать — в силу приоритетности ИТ-образования и в Китае, и в Индии достигнут такой количественный уровень подготовки специалистов, о котором нам не приходится мечтать даже в отдаленной перспективе. По количеству выпускников со специализацией в области ИТ Россия находится примерно на уровне США, в то время как Китай и Индия готовят в разы больше специалистов. С качественной оценкой еще сложнее — несомненно, в этих странах также существует разрыв между лучшими вузами и средним уровнем, но сравнивать величину этого разрыва с разрывом в нашем образовании я не возьмусь из-за отсутствия объективных данных. Если же говорить о среднем уровне, это также не совсем объективный показатель для сравнения — большое количество неплохо подготовленных специалистов важно для поддержания отрасли в целом, для продвижения и развития уже существующих технологий на рынок, их коммерциализации. Для того чтобы технологии возникали, больших количеств как раз не нужно, нужно небольшое количество очень ярких талантливых людей. Но это уже проблема общества в целом, а не системы высшего образования.
«BYTE/Россия»: Как вы считаете, реформа отечественного высшего образования с переходом на схему бакалавр — магистр способна положительно повлиять на сокращение упомянутого разрыва или она толком ничего не изменит?
И. А.: Лично я эту реформу в целом оцениваю положительно — это неизбежный и необходимый шаг. При этом мне далеко не всегда понятна позиция многих представителей академического сообщества, пытающихся заморозить существующую ситуацию и сохранить так называемых «специалистов» на неопределенно долгий срок. Я бы предпочел гораздо более решительные действия в этом вопросе.
«BYTE/Россия»: Позволит ли такая система создать более сбалансированный рынок труда в отечественной ИТ-индустрии?
И. А.: В ИТ-сфере существует масса задач разного уровня сложности; при этом простых задач, не требующих особого багажа теоретических знаний, значительно больше, чем задач академического уровня. Естественно, что для решения простых задач нерационально использовать людей с высоким уровнем квалификации и образования — это попросту неразумная трата денег. Поэтому система образования, способная готовить специалистов разного уровня для работы с задачами разного класса несомненно пойдет нам на пользу. Должна быть сформирована своеобразная пирамида, где каждый более высокий уровень условно должен соответствовать следующему уровню образования — от выпускников колледжей до докторов наук. При этом каждый следующий уровень должен базироваться на предыдущем, а не висеть в воздухе, как это во многом происходит у нас сейчас. Реформа должна гармонизировать отечественную систему высшего образования в этом плане. Пока у нас, к сожалению, акценты сильно смещены в сторону подготовки специалистов с очень высоким уровнем образования, что, как ни странно, это самое образование в конечном счете и девальвирует — доходит до того, что сегодня диплом о высшем образовании требуют уже от курьеров. Происходит это потому, что высшее образование стало не признаком профессиональной квалификации человека, а, если угодно, гарантией общей культурности или даже просто вменяемости.
«BYTE/Россия»: Понятно, что все вопросы, связанные с реформой образования и какими-то коренными преобразованиями, — это епархия государства. Однако в плане повышения качества образовательного процесса — модернизации учебных программ, обмена знаниями в определенных областях и т. д. — помощь таких компаний, как EMC, неоценима. Вы обладаете уникальным опытом в масштабах всего мира, на основании которого можете подсказать, что, где и как стоит делать. Востребована ли сегодня такая помощь со стороны государства? И какие существуют механизмы ее реализации?
И. А.: Ассоциация предприятий компьютерных и информационных технологий (АП КИТ) провела уже пять конференций «Преподавание ИТ в России». Это ежегодная и очень популярная конференция, на которую приезжают и преподаватели вузов, и представители компаний, — такая площадка, где бизнес общается с академической средой на тему построения партнерства в области высшего образования. Так вот, за все время существования этой конференции ни разу ни один человек из Министерства образования на ней не побывал, хотя каждый год им посылали приглашение. Вот этот факт очень наглядно показывает, что интерес со стороны государства невелик. Хотя как раз частно-государственное партнерство в области высшего образования, ставшее сейчас основным направлением развития этой сферы во всем мире, могло бы коренным образом улучшить ситуацию в нашем случае. Вообще без участия частного капитала сегодня ни одно государство в мире не видит для себя возможностей модернизации системы образования. И в целом, как показывает практика, это чрезвычайно эффективная модель. У нас в свое время — в начале 2000-х гг. — было много разговоров на эту тему, но постепенно все сошло на нет, а в последний год даже разговоры прекратились.
«BYTE/Россия»: Но ведь и сами компании должны быть заинтересованы в таком сотрудничестве. Может быть, отечественной ИТ-индустрии стоит активизироваться и, действуя сообща в рамках той или иной ассоциации, организации, клуба, заняться неким лоббированием в области высшего образования?
И. А.: К сожалению, в силу объективных причин, связанных со структурой нашей экономики, лоббистский потенциал отечественной ИТ-индустрии сегодня очень мал. Был момент в начале 2000-х гг., когда государство всерьез обратило свое внимание на этот рынок, но потом ситуация изменилась, и он по большей части оказался вне зоны государственных интересов. Отраслевые общественные организации, в частности, ассоциация АП КИТ, поставили себе задачу наладить более тесное сотрудничество с госорганами, однако на этом пути существует множество препятствий бюрократического толка. Например, наработки пятилетней давности в области создания более благоприятных условий для ИТ-компаний только сейчас начинают реализоваться на практике. Совсем недавно заработала программа государственной аккредитации организаций, осуществляющих деятельность в сфере ИТ, — поправки к Налоговому кодексу были приняты почти два года назад, а после этого очень долго не могли принять необходимые подзаконные акты и назначить уполномоченный федеральный орган исполнительной власти.
«BYTE/Россия»: Давайте еще поговорим о том, как конкретно ваш центр и компания EMC в целом планируют участвовать в совершенствовании вузовских программ — как прикладного уровня, связанного с оборудованием и технологиями EMC, так и чисто теоретических, касающихся ключевых технологий хранения данных.
И. А.: Петербургский центр, находясь на передовой инженерной работы, естественно, крайне заинтересован в высокопрофессиональных специалистах, хорошо знакомых как с ключевыми концепциями современных ИТ, так и с особенностями конкретных технических решений EMC. Очевидно, такие знания не возникают сами собой, из ниоткуда — их необходимо донести до людей и сделать это максимально эффективно. Наилучший способ, который мы видим, — это сотрудничество с вузами в рамках специальных образовательных программ. Потратив значительную часть 2007 г. на анализ ситуации в российской высшей школе и налаживание необходимых связей в академической среде, мы приступили к реальному тесному сотрудничеству с несколькими ведущими вузами Санкт-Петербурга: это Санкт-Петербургский государственный университет (математико-механический факультет и факультет прикладной математики), Санкт-Петербургский государственный политехнический университет, Санкт-Петербургский государственный университет аэрокосмического приборостроения, Санкт-Петербургский государственный университет информационных технологий, механики и оптики. В частности, была организована программа интернатуры (стажировки), по которой в настоящее время у нас набрано уже около десятка интернов из разных учебных заведений. То, что все перечисленные учебные заведения территориально находятся в Петербурге, естественно, не означает, что мы ограничимся лишь этим городом, — уже сегодня не только есть планы, но и идет реальная работа по налаживанию сотрудничества с вузами ряда других крупных городов, в частности, Москвы.
Стоит отметить, что в целом наше сотрудничество с учебными заведениями строится в рамках академической программы EMC Academy, запущенной в России как раз в 2007 г. Основная цель этой программы — подготовка для работы в структурах наших заказчиков и партнеров большого количества высококвалифицированных профессионалов, хорошо знающих технологии EMC и умеющих их правильно внедрять и эффективно эксплуатировать. Работа в рамках этой программы основывается на отборе и обучении университетских преподавателей, которые, в свою очередь, доносят необходимые знания до слушателей вузов. К настоящему времени проведено уже две сессии по подготовке преподавателей — в октябре 2007-го и январе 2008 г., а также одна учебная сессия для студентов Санкт-Петербургского государственного политехнического университета в декабре 2007 г. Собственно, программа EMC Academy — это составная часть глобального проекта EMC Academic Alliance, который в настоящее время охватывает девять стран мира. Этот проект стартовал в 2006 г., и, по данным на февраль 2008 г., в нем участвует 170 университетов, девять из которых — российские.
Кроме того, мы планируем в ближайшее время подготовить и выпустить специальное учебное пособие для вузов, в котором будут систематизированы и изложены как сведения о продуктах, технологиях и решениях EMC, так и материалы по ИТ в области хранения данных в целом. Как ни удивительно, несмотря на широкое проникновение технологий хранения данных во все сферы современной жизни, учебника, содержащего качественное, хорошо структурированное изложение общих концепций, идей и принципов, до сих пор не создано.